Сияющий вакуум - Страница 51

— Потому что меня не было. — Подошва раздавила последний розовый шарик, и философ попытался принять позу лотоса, но у него не получилось. — Меня и сейчас здесь нет. Перед тобой только моя энергетическая проекция. Можешь убедиться.

Он протянул руку и ткнул пальцем в плечо Филиппа. Палец прошел насквозь.

— Я потратил кучу энергии, чтобы добраться до тебя! — Философ морщился, снова пытаясь просунуть ногу в полуботинке в щель между икрой и ягодицей и сесть в позу. — Проблема такая. — Он кончиком того же самого пальца потрогал свою бородавку. — Ты можешь погибнуть, если попытаешься в течение ближайшего часа использовать ЛИБ. А я не заинтересован в том, чтобы ты погибал. Слушай, — он перестал дергаться и смотрел в глаза Филиппу, — все само обойдется. То, что уже случилось, то уже случилось. Здесь ты все равно бессилен. Твоя жена Жанна умерла. Все члены команды, исключая, конечно, Инк, тоже убиты. Твои остальные жены связаны и лежат на дне бассейна на седьмом ярусе.

Филипп Костелюк, наверное, сделал резкое движение, потому что пришелец вдруг нервно замахал руками:

— Нет-нет, не беспокойся, из бассейна выпустили воду. Они останутся живы, хотя Ариса и получила тяжелое ранение. Так что я предупредил, потерпи минут пятнадцать, и рее само устроится! Десантники погибнут от собственной пули.

— От собственной пули? — удивился Филипп.

— Да, эта пуля уже выпущена. Но еще не дала всходов! Так что потерпи немножко. Не губи себя! Не пытайся мысленно противостоять тому, что и так обречено!

— А ЛИБ, значит, может меня убить?

— При определенной травме головы — да, может! Но не переживай, на Марсе уже через неделю ты сможешь прекрасно пользоваться своим прибором.

— Вы сказали, на Марсе, это значит, я все-таки доберусь до Марса?

— Ты еще много куда доберешься! — сказал Эрвин Каин и поднялся на ноги. С раздражением он помассировал свое затекшее бедро пальцами. — Прощай, Филипп Костелюк! Еще увидимся!

И он на глазах стал розоветь и растворяться в воздухе. Через минуту и следа не было от розового тумана.

МАТЬ ИЗ ЗЕРНА

За железной дверью в тишине можно было уловить далекие стоны женщин и шаги десантников. Хотя, возможно, все это было только внутри головы. Еще некоторое время вокруг сохранялся приятный запах лаванды. Лампочка над головой горела все сильнее и сильнее. От ее света заслезились глаза. Гравитация также возросла, и голову тяжело потянуло вниз.

Ни коврика, ни хоть какого-нибудь половичка или ориентира.

«Молись, где стоишь», — припомнил он. И помолился просто не двигаясь, сидя. Только ладони сложил и постарался забыть обо всем, кроме самого Ахана.

После молитвы стало чуть-чуть полегче. Филипп с трудом влез на кровать и лег на спину. Он пытался понять, что же произошло, и не мог. Ахан ничего не ответил беглецу на прямо поставленный вопрос. Галлюцинация? Видение? Посланец самого Ахана? Если Ахан ничего не сказал, мог ли это быть его посланец? Кто «же это был? Не может же от святого посланца так пахнуть? Да и бородавка на щеке? Впрочем, запах — обязательная часть любого откровения, каков он — не важно, не смертным это решать, а бородавка — это отличительный знак. Отличительный знак может быть какой угодно.

G большой осторожностью и далеко не сразу Филипп поискал в своей голове дополнительную информацию. Посланец оказался прав, он мог только слышать и видеть, но при малейшей попытке вмешаться в происходящее в оба виска будто вбивали грохочущим молотком раскаленные золотые гвозди.

Боль проходила, с каждой минутой грохот становился немножко тише, гвозди не так уж и блестели. Он ждал и наблюдал. Посланник обещал, что все само как-то устроится. Филипп Костелюк очень хотел поверить ему и в конечном счете поверил.

Шлюпка, в последний миг перед взрывом отчалившая от земного крейсера под названием «Огненный», пришвартовалась к жилому отсеку. Через прорезь в обшивке в «Малый бакен» проникли шестьдесят четыре десантника. Теперь их оставалось всего сорок.

Капитан Эл мертвый лежал в своей каюте, также были мертвы и два инженера тассилийца, Ви и Карт. Ви погиб в первые же минуты атаки, Карт некоторое время оборонялся. Из запасной радиорубки он пытался связаться с базисным крейсером «Змееносец» и попросить о помощи, но, увы, не успел, пуля остановила инженера.

Растерзанное тело Жанны лежало вместе с остальными женщинами на дне сухого бассейна, и кровь малышки смешивалась с кровью тяжело раненной Арисы. Негодяи даже не перевязали ее. Двадцать четыре мертвых десантника со всеми почестями были размещены в кухонной холодильной камере. Отчетливо Филипп увидел, что мгновенно погибли только шестнадцать десантников, остальные восемь были только ранены.

«Они своих добивают… — вдруг подумал он. — Даже не добивают… Они просто приравнивают раненых к убитым… Эти раненые отправились в холодильник вместе с трупами и умерли уже там. Заснули от холода. Сладкая… Ужасная смерть!»

— Сладкая, ужасная смерть! — прошептал он, глазами врага проникая в показания приборов. — Но корабль практически неуправляем. — Он всмотрелся в бегущие черные цифры, потрогал мысленно пальцем тоненькие усики стрелочек, проверил тепло индикаторов. — Сладкая смерть!

Ему стало совершенно ясно, «Малый бакен» потерял управление и, отброшенный последним лучевым ударом, как бильярдный шар кием, теперь очень медленно катился по черному бархату Вселенной прямо в лузу. В раскаленное солнечное жерло. Корабль падал на солнце.

* * *

«Эрвин Каин сказал: они погибнут от одной пули, — лежа на спине, размышлял Филипп. — От собственной пули. Эта пуля уже выпущена. Он потрогал пальцем свою священную бородавку и сказал: подожди минут пятнадцать. А сколько вообще прошло времени? Час? Полтора часа? Два часа? Сутки? Если я сейчас не встану, Ариса истечет кровью! И мы упадем на солнце! Но может быть, не прошло и пятнадцати минут? Я волнуюсь, и время путается?»